Нина Краснова

«В ПОИСКАХ ПОТЕРЯНОГО КОЛЬЦА»

 

2002

 

В литературе существуют писатели совершенно разных темпераментов и разных характеров. Нина Краснова поэт необычный, родилась она Рязани и всегда наравне с лирическими стихами сочиняла частушки, я бы даже рискнул назвать Нину Краснову королевой частушек.

 

Твоя последняя книга называется «Залеточка», и как я понимаю, в нее вошли именно частушки.

Да, туда вошли частушки моего сочинения и куплеты, напоминающие частушки.

А почему именно частушки. Я понимаю, возможно, в Рязани все сочиняют частушки, а может быть, это только твое такое хобби?

Не все, но у меня мама была частушечницей, и в детстве она мне очень много их напевала и диктовала, я за ней потом их записывала.

У тебя была большая коллекция частушек?

Да. Мне было жалко, что потеряются мамины частушки, ее сочинения, она была такая «первая девка на селе» из Солочи под Рязанью, такое село, сейчас это курортный поселок, и мама с детства сочиняла частушки, там их все пели. Солочи – место сакральное, куда приезжали работать разные писатели. Там работали и художники – Архипов, Малявин, Иван Пожалостин — знаменитый гравер, рязанский наш, и «Дикую собаку Динго» Фраерман написал там, в Солочи. Мама сочиняла очень лирические частушки, например, вот такую с рязанским колоритом, речь рязанская там чувствуется.

Я любила Шурочку,

За его тужурочку

Теперь Шура не хорош

Выбирайся, куды хошь!

 

Но в моем сознании частушки часто бывают достаточно откровенные, не всегда такие безобидные, как та, которую вы сейчас пропели.

У мамы были скромные все частушки, я за ней  их записывала, а потом стала записывать и народные частушки, они уже покруче были;  потом, когда училась в Литинституте, то ходила в «Альманах Поэзия», где меня печатали. И Николай Старшинов — главный редактор этого альманаха, фронтовик, учитель молодых поэтов, он собирал частушки с матом, и не только с матом, но и с картинками, и говорил – эти частушки помогают мне преодолеть какие-то плохие настроения, такие состояния уныния, вот когда мне плохо, я всегда пою частушки. И когда я приезжала из Рязани в «Альманах Поэзия», он там сидел среди своих молодых питомцем, среди учеников с гармошкой детской и пел  эти частушки и все —  матом.

А сколько у него было ?

У него было 5 тысяч – коллекция такая большая, он потом их издавал, уже когда перестройка наступила, а то все так в стол складывал. И вот он меня как-то спросил: «Нин, ты в Рязани живешь, у вас там народ еще частушки поет или уже нет?» Я говорю: «Ну конечно!» — «Ну и ты знаешь вот такие, которые с картинками были, крутые, с матом?» Я говорю: «Знаю, но не пою такие. Я стесняюсь!»– «Вот сейчас вот при всех мне одну такую спой.» Я говорю: «Нет, я петь не буду!» А вот на листочке так ему стеснительно ее написала. Частушка такая была:

Как пойду я в монастырь

Помолюся Богу

Не пошлет ли мне  Господь

Хрен с телячью ногу!

Но вполне приличная.

Да, он пришел в экстаз такой. Говорит — вот это то, что мне надо. Такие мне присылай. И стала я из Рязани присылать ему частушки. Говорю: » Мам, Старшинов собирает частушки!» Она говорит: «Ну, пожалуйста, таких, я тебе много надиктую.» Я говорю:» Ну он вот только такие собирает…» А она говорит: «Какой же бесстыдник, учитель молодых поэтов, фронтовик, и такие частушки!» Но потом говорит: «Ладно, раз ты ему уже обещала, то, как говорится, давай, из песни слово не выкидывай, а то только их портить будешь, потому что в частушке – это жанр такой –  он и хулиганский, эпатажный, и он обязательно должен быть в какой-то момент с перебором, иначе – не смешно, и пресно получается!».

А скажи, вот свои частушки, они отличаются, на твой взгляд, немножко от народных. Как вообще народные частушки появлялись, то есть просто стихийно их сочиняли во время танца, я не знаю, во время запева каких-то или нет?

Да, вот моя мама как сочиняла. Пойдет плясать, и под настроение какую-нибудь частушечку там грустную, у нее лирические, грустные были частушечки, автобиографические все. Вот захочет передать своему жениху свое состояние, и она ему прямо на кругу пляшет и поет. Например —

Ох, неужели ты не слышишь,

Мой не слышишь голосок

Расстояние небольшое

Только поле да лесок

Вот лирическое такое состояние. И я  вообще-то думала, что я никогда не смогу сочинять частушки, потому что я-то родилась не в деревне, не в селе, а в городе, в самом центре, в Рязани, и думала, что это такой деревенский жанр, в хороводы деревенские я никогда не ходила, в деревенских гулянках не участвовала, и просто вот за мамой записывала, но потом как-то постепенно, поскольку я любила, наверное, все-таки  эти частушки, они как-то стали проникать в мои стихи. У меня появились такие стихи частушного характера, и это первый заметил мой литинститутский учитель – Евгений Долматовский, и он как достоинство это отметил, там некоторые ругали меня на семинаре – у Нины там какие-то частушки, чего-то примитивность какая-то там в стихах одна, а он говорит — ребяты, говорит, что же вы в этом поэзии не видите, это – особый жанр, говорит, у Нины этот дар особый, как бы стиль примитив, но это как  стиль такой художественный. И я потом такие частушки, как бы сказать, поскольку я еще для Старшинова собирала частушки, то иногда скромные переделывала на нескромные, заражалась вот этим настроением, и у меня  просто свои стали сочиняться частушки.

Ну спой, если можно, некоторые, более менее корректные…

Я жизни-то матом не ругаюсь, я хочу это сразу телезрителям сказать. Это как жанр, так сказать, слово не выкинешь. Вот я сейчас спою наиболее скромные.

***

Ох, я завлечь его решила

Юбку маковую сшила

Он меня увидит в юбке

Поцелует прямо в губки.

***

Я ли с милым не полажу

Лягу с милым, полежу,

Нежно нос ему погляжу,

Нежно в глазки погляжу.

***

Ох, разлюбил меня милой

Прогоню его метлой

***

Ох, распустил залет корукий,

Снять с меня пытался брюки

Целый вечер их сымал —

На брюках мне замок сломал

 

***

У меня залетка есть

По имени Тима,

Этот Тима, Тима, Тима

Прямо создан для интима

***

Ох, я ложилась под Игната

На арабскую кровать

Под Игната, под Игната

Я  не плохо подогната

***

В Индийском городе Мадрасе

Меня катали на матрасе

Как увижу я матрас,

Вспоминаю я Мадрас

 

Еще про рычаг. Это очень нравится Золотухину. У меня был вечер в ЦДЛ, и там Золотухин пел мои частушки, они ему нравятся, и он сам попросил -, Нин, спой вот эту про тракториста с рычагом:

***

Под Егора Тракториста

Я  разов ложилась триста

Неискусен он в речах,

Но у него такой рычаг

В твоей книжке, кстати, опубликованы и твои рисунки, которые ты делала сама специально для этого сборника, да?

У меня вот эта книга, Саш, получилась, как бы самой веселой из всех моих книг, но она получилась и самой мученической вообще, так сказать, по созданию. Я ее в 1993 году решила выпустить, как-то  у меня  много накопилось частушек, и дай, я думаю, все их соберу в одну, и сделаю такую книгу, и туда же напополам, хотела народную такую сделать. Но потом раз 10, 15, 30 ее переделывала,  то так составлю, то по-другому и в конце-концов вот этот вариант. Просто взяла свои авторские тексты, поскольку книги издавать, ну что ж, ее трудно издавать, еще я народные буду издавать, пусть народные издают государственные издательства, да  и народ. И вот я собрала куплеты свои, частушки, и картинки, у меня был один такой издатель, говорит, Нин, сделай такие скромные картиночки к скромным частушечкам – 20 картинок. Я сделала. Потом этот издатель хотел ее издать, но умер, к сожалению. И книга осталась неизданной, потом я пока ее все делала и делала разные другие варианты книги, еще по настроению так подрисовывала, и так получилось у меня около 50-ти картинок. Я вообще с детства мечтала быть художницей тоже, я мечтала писательницей быть  и художницей, и была  такая мечта, думаю, как мне совместить вот это все – любовь к рисованию и  писательству, и думаю, когда-нибудь я вырасту и буду сама свои книжки  оформлять.

Ну вот ты выросла и оформила

Да, мечта осуществилась.

На самом деле ведь многие читатели считают, что писатель пописывает, а читатель почитывает. Я знаю, что первые книги ты уже издавала после того, как разрушилась система  государственная книгоиздательства, ты выпускала за свой счет и продавала прямо на улице города.

Да, это в советское время, писатель, допустим, напишет книгу, получит гонорар за нее, и может какое-то время сидеть дома, работать.

Мой первый сборник «Разбег» вышел в издательстве «Советский писатель», потом выходила книга в «Молодой гвардий», редактором которой был Александр Шаталов, любимая моя книга, вон там она с цветочками… Потом вот в «Советском писателе» выходил сборник «Потерянное кольцо», и последняя книга, которая вышла в советское время, это «Плач по рекам», последняя книга, за которую я получила гонорар. Потом уже было трудно книги издавать, гонорары получать тем более. И вот я переехала в Москву, поскольку все дела мои здесь, я же училась в Литинституте, все мои  друзья литературные все здесь   в Москве, и переехала поближе к своим  делам,  и поближе к друзьям, и решала, думаю, как же мне теперь быть. Книг этих сейчас государственные издательства не издают, только очень малый какой- то сектор есть для самых раскрученных поэтов, писателей, и как-то не хотелось мне  и зависеть уже  от этих издателей, потому что намучилась я с ними тоже. Носишь, носишь годами книги, они в столах так лежат, трудно продвигать было, и думаю, издам сама книгу свою любовно-эротическую такую. У меня в советское время писались такие интимные стихи, которые не проходили вот в эти книги никак…

Ну такие как эти частушки

 Как и частушки, да, на самом деле некоторые довольно безобидные, но просто очень откровенные, и вот у меня таких стихов много набралось, еще и частушки, и я издала книгу «Интим». Нарисовала тоже к ней сама свои картинки, у меня некоторые спрашивали: «Нин, ты себя что ли нарисовала?». Ну такая картинка получилась лирическая. И вот эту книгу я решила выпустить за свой счет, своего счета у меня не было. Я обратилась к своим друзьям, и заняла у них денег, хотя на самом деле занимать не люблю, но здесь критическая была ситуация, и я заняла деньги, как бы они стали моими инвесторами, и издала вот эту книгу в издательстве «Рой» тиражом 3 000. Такой хороший тираж, да, и обошлось это тогда, как я сейчас это понимаю, в общем немного, 4000 рублей, я не помню, какие тогда были деньги. Я стала думать, как мне в магазины ее предлагать, пошла в один магазин, они мне говорят – мы можем только 3-5 экземпляров взять. Ну, думаю, если обойти сто магазинов, в каждый сдать по 3 экземпляра, потом собирать это все, это слишком, как говорится, непродуктивно. Лучше я просто их буду на улице продавать. И встала у одного книжного магазина, стою там  их продаю, вот говорю – книга моя. Выходит заведующая, говорит – вы нам конкуренцию составляете, вы, говорит, не можете здесь книги продавать. Думаю, значит тогда этот вариант не проходит, чтобы я стояла просто, обязательно кто-то подойдет и скажет, что это нельзя, или подойдет милиционер и скажет — а вы купили это место, чтобы продавать книги?

То есть боялась?

Да. И тогда я просто решила, при том, что по натуре я человек стеснительный, и частушки я рассматриваю как преодоление синдрома стеснительности, вот как у артистов есть – снять зажатость, такое какое-то упражнение есть, когда с артистов снимают зажатость, чтобы они были раскованными, и частушки, наверное, тоже такой жанр, который мне помогает зажатость снять в творчестве. И я думаю, просто буду бегать по улицам, вот выберу себе маршрут и побегу по машинам. Это не видно, что я продаю книги, потому что так   показывает) попробовала один раз, кричу, горло надрываю, я просто потом охрипла и не смогла два дня говорить. Думаю, лучше буду аккуратно подходить к машинам и говорить – здравствуйте, я – принцесса поэзии Нина Краснова, у меня сегодня встреча с читателями на улице, они сразу спрашивают, где, где встреча, я говорю, вот сейчас у вас со мной, персональным моим читателем, и показываю ему вот эту книгу, говорю, вот «Интим».

Ну получилось, что два тиража, примерно, ты продала на улице.

Говорю, как раз для домашнего чтения в кругу семьи с предметом сердца, там с любимым человеком, с детьми, можно петь это в праздники. И вот я таким образом бегала по улицам и продала вот всю эту книгу, ну раздарила, конечно, кое-что, и продав эту книгу, вернула долги, вернула деньги своим друзьям, и издала еще вот эту книгу.

Скажи мне, а сейчас  стало легче издавать стихи?

Нет, ничего не легче. Вот этот дефолтом. Во-первых, я когда продала эти книги, я могла жить на них, это очень хорошо.

То есть такое самообслуживание получалось. Сам написал, сам продал.

Сама написала, сама издала, и сама продала, и сама себе сделала гонорар, еще купила себе компьютер, потому что сейчас в наше время я считаю, что нельзя поэту, писателю без компьютера.

Нина, я бы хотел  еще раз вернуться к теме частушек. Скажи, в современных частушках допустимо использование современной лексики, и насколько это возможно?

Да, это даже очень хорошо. Я в одно время вот когда выступила в передаче «Графоман», у меня, да, Саша вел эту передачу, и мне пришло такое предложение из «Экспресс-газеты», они увидели, как я там рекламирую свои книжки, пою частушки, и мне предложили вести в этой газете рубрику частушечную, которая называлась «Залеточки». И там целый год вела эту рубрику, и вот именно они обратили внимание на то, как бы сказать, что в частушках  должна быть какая-та современная немножко лексика.

А есть политические частушки?

Я политических не пишу, я вообще не люблю связывать литературу, искусство с политикой.

Я знаю, что там,  допустим, могут быть частушки про Путина, там про Чубайса, наверное.

Нет, я только могу  вот про артистов, писателей. Вот в этой книге есть там у меня такие, допустим, про Гумилева куплет, это даже не частушки.

***

Ходит по линии в ГУМе Лева

Ищет сборники Гумилева

Где у этого Левы ум

Прийти искать Гумилева в ГУМ

Или про Ахматову:

***

Мне частушек ты не пой

К черту ахуматовой

Если ты такой тупой

Не читал Ахматовой

Или про Евгения Рейна там несколько их, например:

***

Влюбилась я в гения

Рейна Евгения

Поэзия Рейна

Душегрейна

 

Или еще там:

Люблю стихи, написанные Рейном,

И ямбом, и хореем, и хорейном

Спасибо большое, Нина,  что ты нам прочитала свои частушки! Я попросил бы под конец нашей беседы, все-таки одну озорную частушку исполнить, потому что, мне кажется, что частушки, хорошие частушки, тем более в твоем исполнении они поднимают настроение, а это всегда необходимо.

Да, я заметила, что они у людей подымают настроение, иногда, когда книгу показываешь кому-то, ой, говорит, поэзия, нет, поэзию не любим и не будем брать. Я говорю — да это не поэзия, это- частушки! — А!  Другое дело.

Меня милый обнимал

Не прилично как-то

Довести меня хотел

До полового акта

Это хорошая, да, я думаю, что это очень актуальная частушка для нашей программы, и тем более для утра на канале «Домашний».