Катя Филиппова

«КАК ВНУЧКА АДМИРАЛА ПРИДУМАЛА ЦАРСКИЙ ПАНК»

 

2007

 


Катя Филиппова родом из питерского андеграунда. В 80-х годах она работал с музыкантами группы «Поп-механика» Сергея Курехина, делала необычные костюмы, отвечающие свободному духу русского-рока, начинавшемуся в Питере. Потом украшала витрины крупнейшего в Париже торгового центра Лафайет, дружила с Пьером Корденом. Сейчас делает декоративные панно, которые называет «Русский Голливуд» и оформляет интерьеры. Необычный путь для девочки из благополучной советской семьи.

 

Ты прежде всего известна как модельер, хотя я знаю, что в последнее время ты занимаешься исключительно декоративно-прикладным искусством. Правильно я понял, что именно такую известность ты приобрела?

Как модельер, скорее всего да. Потому что до этого была достаточно скандальная жизнь и это было, скорее, не занятие модой, а жизнь в искусстве.

12717375_1113940441962933_5673630365858621354_n

Это были показы?

Да, это было на протяжении довольно долгого времени. Начала я этим заниматься в 87-м году. Потом я долго работала с музыкантами, показы совмещались с «Поп-Механикой» Сережи Курехина, то есть это была такая жизнь между съемками, между показами, концертами, скорее жизнь рок-музыканта.

Тебя соблазняла ситуация, привлекали известные люди?

Это была такая тусовка, это были мои друзья, которые копошились в мире музыки, живописи, альтернативной моды. То, что в 80-е годы очень ярко расцвело бурным цветом. Я заканчивала Полиграф – знаменитый московский институт, который готовил художников книги. Я глубоко профессиональный книжник, правда, моя книжная деятельность как художника закончилась на том, что я пришла после института, где было очень интересно учится, институт был очень модный по тем временам и продвинутый. Невозможно было себе представить, что люди, изучающие современное искусство на таком уровне как у нас – а мы изучали офорты и вообще всё на свете – искусство, литературу – всё. Но, закончив институт, я пришла в издательство «Советский писатель», где мне предложили оформить пару макулатурных книг каких-то советских писателей дальних республик. Я, прочитав, ужаснулась, нарисовала какие-то заставки и концовки для пары книг и поняла, что надо с этим завязывать.

Сейчас удается работать в полиграфии?

Я люблю графику, рисунок, какие-то каллиграфические вещи. Сделала недавно серию работ на тему восточных песнопений, поэзии. То есть здесь нет какого-то конкретного текста. Но знаешь, я сюда иногда вписываю совершенно нелепые фразы, которые нечитабельны, но, тем не менее получается такая иллюзорная каллиграфия.

А как складывался путь книжного графика к художнику моды?

Я могу сказать, с какого дня это началось. Я пребывала в поиске после неудачного оформления той макулатуры, о которой рассказала. Ну и в поиске себя как личности. И в один из таких дней Артемий Троицкий, с которым мы были мельком знакомы, это было в 87-м году, как сейчас помню, сказал: «Катя, я слышал, что ты занимаешься модой?» А модой я занималась только потому, что ничего нельзя было купить и я шила какие-то экстравагантнейшие вещи, наряжалась и т.д. А он что-то такое слышал. Я говорю, что вроде нет… И он говорит: «Знаешь, мы «мутим» один потрясающий вечер альтернативного искусства в Доме моделей на Кузнецком мосту, где будут представлены ужасные модели официальных художников и …. молоденькая девушка», Эта молоденькая девушка сейчас очень известная, но тогда она тоже только начинала. Я собрала все костюмы, которые к тому времени сделала для одной малоизвестной группы, они абсолютно сценические, всё это намешала – какие-то меха с какими-то потрясающими брошками, сделала фантастический египетский грим, привела собаку. Собаку мы тоже нарядили. Это было сумасшествие.

filippova

У тебя сохранились фотографии?

Да, может быть близко к этому, близко к этому что-то есть. У меня получилась такая смесь панка, царизма, Вавилона – в общем, это было абсолютно… Но при этом выглядело абсолютно роскошно, потому что была парча, были какие-то стразы, какие-то фантастические блестки. Все это было достаточно необычно для того времени в Советском Союзе.

Но вот, наверное, для того, чтобы вдруг перейти к парче, к золоту, каким-то таким необычным ювелирным украшениям, надо было чем-то вдохновиться. Должны быть какие-то истоки. Потому что в советское время была достаточно локальная мода, простая, без излишеств. Откуда пошла такая роскошь?

Это было удивительное время. Я считаю, что оно очень похоже и перекликается с нашими 20-ми годами, когда был абсолютный взрыв искусства, абсолютная революция в сознании, в форме. И тоже самое близко к этому происходило в 80-е годы, когда появились альтернативные рок-группы, стали появляться видео-фильмы плюс «Казанова» Феллини, который меня совершенно потряс. Не то, что я большой поклонник Феллини, но мне некоторые его вещи очень нравятся. Он меня просто сразил наповал, я поняла, что буду делать так же, я буду шокировать на полную катушку, сочетать военную форму с барокко и кринолинами, из фуражек делать кокошники, при этом рисовать себе черные звезды на лице, красить черным губы и черным ногти. Опять же смешивать это все с мехами и кружевами. Это все был абсолютно царский панк, как я это называла. Такой царизм…

10359559_864861603537486_8296389162681883726_n

Почему царизм?

Ну, мне всегда это нравилось, я рисовала каких-то красавиц экзотических, я потом я все это перенесла вживую. Один из моих любимых альбомов — «Костюмированный бал в Зимнем Дворце». Он посвящен знаменитому маскараду, который проходил 11 и 13 февраля в Зимнем дворце в Санкт-Петербурге, самому знаменитому празднику эпохи Николая II.

alexandra_fjodorowna_and_nicholas_ii_of_russia_in_russian_dress-3

Альбом выпустили в 1904 году по заказу Императорского двора и в нем опубликовано содержавший 21 гелиогравюра и 174 фотографии. Экземпляры распространялись за определенную плату с благотворительной целью в первую очередь среди участников бала.… Когда я смотрю такие книги, то безусловно вдохновляюсь ими. Потому что вообще обожаю русское искусство и считаю, что я русский художник по сути, по форме и по сущности.

Где ты купила этот альбом?

Я давно мечтала о нем и повезло купить … Бал 1913 года, который проходил в Зимнем дворце, был последним балом Романовых. Это такая последняя лебединая песня вообще русского дворянства.

Почему вдруг Романовы решили провести такой бал и почему в костюмах?

Это была традиция. Они периодически проводили костюмированные балы то в костюмах одной эпохи, то другой. Это была идея царицы Александры Федоровны — сделать бал в русских костюмах 17-го века. Над костюмами работали прекрасные художники — Бакст, Головин, Соломко – мой любимый потрясающий художник. Это не восстановленные точно костюмы, а очень хорошая стилизация. Она, безусловно, оказала огромное влияние и на мои опусы в моде.

1903_ball_-_01_group

У тебя не было идеи организовать такой бал сегодня, в России?

Такие балы организуются в Петербурге. Там такие потрясающие кокошники, платья с вышитыми орлами двуглавыми, такие черно-бархатно-желтые… Но сегодня, те эскизы, которые лежат у меня на столе, они немножко другие. Вот если это тема царизма, то на этих платьях…

…по-моему, здесь Любовь Орлова, Марлен Дитрих. Почему вдруг ты апеллируешь в своих новых работах к известным женщинам?

Я считаю, что это знаки времени, лица, которые являются проектом, маркой, культом, иконой. И они уместны в современном искусстве, многие художники посвятили себя портретированию этих людей. Моя коллекция исключительно на бумаге, потому что я ее не делала, она не воплощена в жизнь. Я вообще никогда не рисовали эскизов, я сразу делала вещи на ткани, как бы непосредственно придумывая и сразу же воплощая в жизнь.

Катя, но вот в этой коллекции нет этого самого царизма, о котором ты говорила.

Это более поздние вещи 98-го года. На самом деле она не была создана в материале, она просто осталась в эскизах. Я хотела тут сделать по моде того времени такой юмористический спортивный стиль, чуть-чуть с намеком на 30-е — 20-е годы. Конструктивизм. И тут включены портреты звезд того времени – Любовь Орлова, Марлен Дитрих и кто-то напоминающий спортсменов из «Олимпии» — рифеншталевский фильм.

2-6

Есть еще одна роскошная книга, о которой я давно мечтала. Это книга, посвященная ювелирным украшениям царских и королевских домов Европы, России и даже отчасти Ирака. Книга посвящена таким фамильным раритетам – диадемы, ожерелья, серьги, которые передавались из поколения в поколение. А поскольку я занимаюсь украшениями, ювелиркой, бижутерией – мне это безумно интересно и помогает в работе.

Почему ты бросила заниматься модой вообще? Ведь российская мода вроде набирает силу… 

Я скажу жестко, может быть это кому-то не понравится, но я считаю, что мода не должна быть провинциальной, это моду убивает. Провинциальной не в смысле стиля – какого-то кантри, а провинциальной по духу, по фантазии, по выражению. Здесь я пока не вижу для себя какого-то источника вдохновения, чтобы этим заниматься. Я считаю, чтобы для того, чтобы заняться модой, надо шокировать сознание людей, чтобы тебя запомнили и чтобы кто-то тебя невзлюбил, а кто-то, наоборот, полюбил. Нужно сделать какой-то очень мощный удар. Я считаю, что я его даже непреднамеренно совершила в 80-90-е годы, когда это было абсолютно искренне и это был реально драйв. А сейчас время для меня немного расслабленное, размытое, такое в угоду каким-то людям, которые мне не совсем интересны. А обслуживать звезд эстрады, мне это неинтересно вообще. Я не хочу обслуживать каких-то зажравшихся дамочек, которые диктуют мне какой-то свой пошлый вкус. Мне это все ни к чему.

Как в Париже отнеслись к твоей моде? Я слышал, что это был фурор. Какая была реакция?

Я общалась с Карденом, который совершенно очаровательный, интеллигентнейший человек, который подарил мне книгу с автографом. Потом был совершенно потрясающий дизайнер по парфюму Пьер Динанд (Pierre Dinand), я с ним работала несколько лет. Это человек, который создал всемирно известный флакон «Опиума» в виде самурайской сумочки с кисточкой. Это такая его визитная карточка. Через него я познакомилась с многими модельерами и людьми из мира моды, которые абсолютно прелестны, прекрасны, интеллигентны. Это не такие чопорные парижане, а это люди мира. Они мне подарили очень много своей теплоты.

SAMSUNG DIGITAL CAMERA

В твоем доме много вещей, которые ты делала сама. Почему ты используешь такие яркие, золотые необычные украшения?

Я считаю, что то, что создано человечеством в области интерьеров – это в первую очередь дворцы – это самый высший пилотаж красоты и, естественно, храмы. А поскольку мы все-таки говорим о жилом доме, то я предпочитаю хоть и крошечный, но ларец и дворец. Свой такой маленький мир, который может быть и в ироническом смысле слова, но напоминает некий дворцовый зал.

А ты считаешь, что это такая тенденция вообще его переносить в обыкновенные квартиры, или каждый должен делать дом под себя?

Ну, каждый под себя. Но если есть какой-то любимый художник, декоратор – то пускай поможет.

Ты выступаешь как декоратор чужих квартир, автор интерьеров. И ты, я полагаю, стараешься внести туда свой стиль?

Да, если человек является поклонником моего стиля, то он радостно это принимает и это органично смотрится в его квартире.

«Классицизм и романтизм» – одна из твоих любимых книг, которая сейчас лежит у нас с тобой на столе. Мне казалось, что классицизм – это наоборот, такая жесткая доминанта, это белый цвет, это колонны, может быть древнегреческий орнамент…

Ты знаешь, поскольку мы живем в России, у нас такая природа снежная, то вот классицизм… Представь себе, такую русскую старинную усадьбу, 18-19 века. Это и есть классицизм.

13559067_1203525113004465_4326724482846860938_o

Зачем тебе такая книжка?

Я смотрю какие-то идеи в плане, как, например, заполнен потолок и как в современном аспекте это можно будет перенести в шелкографию. Нужно отнестись к этому с какой-то долей иронии, долей уважения к истории искусств и тогда будет у людей ощущение праздника, это поднимает настроение …Тут очень много каких-то восточных интерьеров… Есть и русские, например Останкинский дворец – мой любимый, который по пропорциям сделан как декорация к театру, вообще как Большой театр.

Скажи, а твоему сыну, твоему мужу комфортно жить в этой атмосфере такого богатства, золотого рукоделия?

Ну, богатство, это тоже опять же в кавычках, потому что это тоже такая декорация к моему образу жизни. Сын конечно это не воспринимает, он современный человек, он любит компьютерные игры, машины, технику. Он техник.

Большое спасибо. Напомню, что вы услышите продолжение беседы через несколько минут с известным художником-декоратором, модельером Катей Филипповой.

Частью любого дома является библиотека. Я так понял, что основа твоей библиотеки это книги, которые необходимы тебе в работе над модными коллекциями. А есть ли у тебя книги, которые ты читаешь или которые передаются из поколения в поколение?

Да, безусловно. Как раз я жила в такой семье, где был культ книги. Мой дед был адмиралом. В 49-м году они приехали в те дома, которые строили пленные немцы, вот эти двухэтажные особнячки на Беговой. И вот там был огромный-огромный книжный шкаф, старинный рояль, павловские шкафы, старинная мебель. Мой дед коллекционировал старинные восточные вещи, поскольку скогда-то служил во Владивостоке, в Порт-Артуре и оттуда привез много китайской старины. И, естественно, книги, которые были отдушиной, потому что не было телевизора и ничего такого особенного не было в жизни кроме занятия музыкой, рисованием и чтением книг.

У меня есть такое мнение, что люди военные читают немного, независимо от звания – лейтенанты они или полковники или генералы и адмиралы. А вот «Былины» – уникальная книжка, неужели ее покупал еще твой дедушка?

 Да, безусловно. Он покупал дочерям эти книги, они потрясающие, с роскошными иллюстрациями моего любимого Соколова-Скаля. Я помню эти картинки совершенно мастерски сделанные, которые меня поражали. Эти вещи ты читаешь, когда в первом классе болеешь, простужена, лежишь. Ты разглядываешь эти книжки и не столько текст читаешь, который на самом деле достаточно сложный, старославянский а смотришь иллюстрации.

12472311_1141438972546413_5467611837102093173_n

Я вижу у тебя «Малахитовую шкатулку» Бажова.

Да, книжка роскошная, тут очень красивые иллюстрации. Более того, я недавно писала картину, где Тамара Макарова в виде Хозяйки медной горы. Эта тема меня почему-то с детства волнует – такое сказочное мифологическое женское существо в этих невероятных самоцветах. Нравится мне это. Поскольку особых не было развлечений, я сразу начинала в детстве делать иллюстрации к книгам. Причем, читала я не глядя, брала Мельникова-Печерского… Представляешь, ребенок учится в пятом классе… Ты можешь представить сейчас какого-нибудь школьника, который в пятом классе читает «Консуэло». А я вот это все читала и сразу мне хотелось нарисовать. Я вообще любила книжки с картинками, меня больше интересовал не текст, а изобразительная часть.

13886953_1222569241100052_8840161191634319808_n

У меня складывается такое впечатление, что все-таки книги у тебя все в прошлом, то есть у тебя это или книги с которыми ты работаешь или книги, которые достались тебе с детских лет. А сегодня ты можешь читать современную прозу?

Я человек очень быстрый, мне вот долго читать. Я привыкла к какому-то роскошному языку, поэтическому, к русской классике, которую я люблю – к Лескову, к Достоевскому, к Гоголю естественно. А современную литературу мне тяжело, потому что я человек, который больше любит кино. Мне проще посмотреть кино. Вообще любое.

Про Джеймса Бонда смотришь?

Да.

Я понимаю, что советское кино или кино тоталитарных эпох, немецкое кино оно тебя тоже вдохновляет?

Да, очень. Я сейчас создала целую коллекцию «Русский Голливуд», где самые звездные актрисы в своих самых звездных ролях представлены на таких больших полотнищах, все в таких камнях?

Какие актрисы?

Тамара Макарова, естественно, в «Каменном цветке», Марина Ладынина с поросенком – это «Свинарка и пастух», Скобцева, естественно, Дездемона – это потрясающей красоты женщина.

Ты с ними встречалась?

Ну, к сожалению, нет. Это другое поколение, я вообще не из мира кино.

А вот что хорошего в Тамаре Макаровой?

Может быть это странно смотреть сейчас эти безумно устаревшие фильмы, смотреть их достаточно сложно. Особенно вот эти пырьевские фильмы.

20100907_10_filippova-394x580

Но «Свинарка и пастух» – это вечный хит.

Да, я брала, например, Марину Ладынину как советскую Мэрилин Монро, например. Брала какие-то культовые лица, которые являются лицом эпохи, лицом какого-то большого исторического периода. Это какие-то лучезарные белокурые создания – прекрасные, на мой взгляд. Я их тоже сделала в таком современном, тоже несколько ироническом, гламурном ключе. Это такие сами по себе картины, они не привязаны непосредственно, это такие образы.

Есть книги, которые переходят по наследству?

Есть книги, которые достались мне по наследству от моей родственницы, которая была художником и в 20-е годы она и ее муж закончили ВХУТЕМАС, занимались непосредственно авангардом. А эта книга, видимо это 25-й год, это знаменитый, совершенно роскошный художник Владимир Фаворский. Это раритет, совершенно чудесные иллюстрации. На самом деле это классика советской книжной графики.

На самом деле некоторые из таких книг 20-х годов стоят многие тысячи долларов.

Это ценность для меня, потому что это — семейное, доставшееся по наследству.

14055016_1236668829690093_2301314675276729730_n

Один из твоих дедушек был адмиралом. Здесь есть еще несколько уникальных фотографий, кто на них изображен?

Это моя прабабушка, которая дожила до 96-ти лет и поэтому я ее застала. У нее была светлейшая голова. Она из семьи священника, вообще мои родственники из Вятки. Это была такая удивительная семья, там было 12 человек детей, она была старшей. А это ее братья. Их фамилия была Сергиевы. Но когда двое из них поступили на службу к царю в гвардию, то он сказал, что слишком духовная фамилия и переправил фамилию на Сергеев. И вот эти два красавца, один из них вообще какой-то потрясающий открыватель, путешественник, в честь него назван остров где-то на Северном полюсе.

Скажи, а кроме фотографий, от них что-то осталось? Ты о них что-то еще знаешь?

Ну, конечно. От деда остались какие-то вещи, он очень любил красоту и прекрасно рисовал, кстати. Он был вообще интеллигентнейший человек. О втором деде известно меньше.

10959956_930973676926278_4829724862333381308_o

Скажи пожалуйста, вот некоторые люди считают, что книги сейчас не так актуальны. Что классику, типа Достоевского, Гоголя – вообще читать не надо, они могут запугать или привить нехорошие качества. Как твой сын? Сколько ему лет и как он относится к книгам?

Ему сейчас четырнадцать лет. К книгам он относится в зависимости от его настроения. Он любит то, чем можно еще больше запугать чем «Вием» – это компьютерные игры. Это пострашнее чем у Гоголя. Но если он не хочет читать, я ему читаю вслух. Я считаю, что если ребенок не особо тяготеет к книгам, он быстрый, ему надо все молниеносно, а к книгам надо очень долго идти, поэтому я иногда читаю ему сама. Но сейчас конечно уже нет, он уже большой. В свое время я прочитала ему «Робинзона Крузо».

Это какое-то редкое издание?

Это потрясающая, роскошная книга еще моей мамы с прекрасными иллюстрациями!

Чем занималась твоя мама?

Мама физик. Она очень долго работала в Курчатовском институте. Ее окружали совершенно роскошные физики, умнейшие теоретики…

Надо ли вообще воспитывать в детях любовь к книгам, к чтению. Если да, то каким способом?

Я конечно не воспитатель. Я считаю, что нужно давать свободу выбора. Уж если ребенок совсем не читает, меня это вначале пугало, а потом я стала сама ему читать и мне самой это было интересно. Я сейчас читаю то, что они проходят в школе. У нас была совершенно другая программа. Я открываю для себя очень много нового и интересного. Заставлять… Нет, можно только заинтересовать в игровом таком плане.

34607_1446277071846_7959237_n

У вас нет конфликта в семье?

Нет. На самом деле у нас никто никому не диктует. Конечно, он терпит это, я понимаю это… Если бы я в его возрасте росла в таком окружении, меня бы это как-то немножечко смущало.

Я думаю, что в следующий раз мне нужно будет прийти к тебя в гости и принести современную литературу, потому что современных книг в твоем доме явно не хватает. Сегодня есть замечательные писатели – и русские писатели, и зарубежные писатели, и я считаю, что без этих книг твоя жизнь не совсем полная.