Аза Тахо-Годи

«БОГИ И ГЕРОИ АЛЕКСЕЯ ЛОСЕВА»

 

2003

 

Аза Алибековна Тахо-Годи – заслуженный профессор, доктор филологических наук, один из самых авторитетных специалистов в области античности. Кроме того, она – вдова знаменитого ученого и философа Алексея Федоровича Лосева, автора фундаментально восьмитомной «Истории античной эстетики». Именно при участии Тахо-Годи были выпущены все классические труды Лосева и создано Культурно-просветительское общество «Лосевские беседы».

 

Расскажите, как началось возвращение Лосева к читателям после долгих лет заключения и ссылки?

Возвращение Алексея Федоровича началось после 1953 года. Вот тогда, в 1957 году, вышла его большая книга, написанная уже совершенно свободно. Это была «Античная мифология в ее историческом развитии». Алексей Федорович начал свое новое вхождение в читательский и писательский мир именно с нее. Он выбрал именно античную мифологию, потому что, после возвращения в 1933 году из сталинских лагерей – а он строил Беломорско-Балтийский канал — ему было запрещено заниматься современным мифом. Он ведь именно из-за этого современного мифа и попал туда, на этот канал, поскольку написал и издал книгу «Диалектика мифа».

В этой книге он конкретно рассматривал современные события?

Он писал в ней о социалистическом мифе.

Опасная тема.

Да. И это было страшно. До сих пор, хотя эту книгу теперь уже переиздавали раз пять или шесть, все равно говорят: «Страшная книга». Настолько откровенно все ней написано и настолько открыто он говорит о разных модификациях мифа. С древности до современности. Поэтому, вот видите, ему и пришлось начинать с античности.

Его собственные философские работы были изданы гораздо позже?

Смотря какие. В 20-е годы были изданы его работы, называемые «Восьмикнижие». Это Сергей Сергеевич Хоружий, наш известный философ, так придумал назвать эти книги. Всего их было издано восемь. Они выстроились в цельную философскую систему, о которой стразу же стали говорить за рубежом. Возможно, именно это и повредило Алексею Федоровичу. К этим книгам относилась как раз «Философия имени», «Музыка как предмет логики», «Диалектика мифа», «Античный космос», «Современная наука», «Очерки античного символизма и мифологии»… тоже все характерные названия, которые проецировались в будущее. Это было одно такое восьмикнижие, затем, уже позже, он начал создавать свою знаменитую историю античной эстетики. Но это была не просто «История античной эстетики», а история культуры.
Назвать ее так было даже нельзя. К подобным названиям относились очень настороженно.
Первый том вышел в 63-м году. И, вы знаете, не хотели печатать, боялись. Когда Алексей Федорович пришел в издательство «Искусство», то там сказали: «А какая вообще может быть античная эстетика? Ее вообще не существует». Так и было сказано. Тем более говорить об истории античной культуры было совершенно невозможно. Культура ведь все в себя включает, правда? Так что под этим названием скрывалась история всей античности, всей античной культуры, причем история античности постепенно переходила от язычества к христианству…

А можно ли сформулировать философское учение Лосева в нескольких тезисах, чтобы нашим зрителям было понятно?

Это, конечно, очень трудно, можно сказать, что Лосев — это философ имени, мифа и числа.

Получается три краеугольных камня.

Да, можно сказать и так. Поэтому у него вышли книги «Хаос истоков», «Философия математики». Или, пожалуйста – «Музыка как предмет логики», «Музыка как число». Если говорить об имени – «Философия имени», «Что такое слово». И, надо сказать, он уже тогда предвидел будущее развитие лингвистики. Поэтому сейчас многие лингвисты говорят о том, что и в дальнейшем лингвистика будет развиваться согласно тем еще давним идеям, которые были высказаны Лосевым. Во всяком случае, это говорили на прошедшем в октябре в американском штате Огайо в городе Коламбус конгрессе «Гуманитарные науки ХХ века и Алексей Федорович Лосев», посвященном его памяти. Там как раз важное место занимали проблемы изучения слова и имени.

В 1930-м году Лосева арестовали, и тогда он провел, насколько я помню, 17 месяцев на Лубянке, потом был сослан. Что послужило причиной ареста? Вы сказали, что причиной ареста послужила его работа, но какое-то конкретное обвинение было ему предъявлено?

Его не обвинили, к счастью, в шпионаже. Нет. Обвинение было предъявлено очень забавное. Он оказался человеком, нарушившим законы цензуры. То есть, обманул цензора.

Значит, и цензоры тогда должны были быть наказаны?

А вы знаете, они тоже были наказаны, между прочим. Одного отстранили вообще от работы, другого отстранили на определенный срок, потом понизили в должности. Но Лосев тогда действительно блестяще провел эту свою диалектику мифа.

Ну, и десять лет…

Потому что самые опасные места были вставлены в текст при помощи цензуры. Вот что самое интересное.

Это как?

И вставляла их Валентина Михайловна Лосева, супруга Алексея Федоровича.

То есть цензура распоряжалась, чтобы вставили именно эти места?

Надо было сравнить экземпляры, домашний с тем, который шел в печать. И вот тогда под видом исправления, — а Валентине Михайловне помогал даже специальный сотрудник цензуры, — они вместе все проверяли, были добавлены самые опасные места из запрещенных в «Диалектике мифа» дополнений. Так это и прошло, представляете?! И было напечатано. Лосева арестовали, а тем не менее, книга загадочными путями расходилась и даже попала за границу. Есть свидетельство того, что она попала за границу. Когда что-то запрещено, то каким-то образом экземпляры все равно исчезают, не смотря на бдительность окружающих.

А как вы познакомились с Лосевым? Это было, кажется, в 44-м году, сразу после его возвращения из ссылки. Он вспоминал годы, проведенные в заключении?

Надо сказать, что из ссылки он вернулся раньше, но в Москве его ждала тоже ссылка, но иная, своеобразная. Его в 42-м году все же взяли работать в Московский государственный университет, но там нашлись конкуренты, которые не хотели, чтобы Лосев стал заведующим кафедрой логики — науки, которая тогда только еще начинала преподаваться в наших учебных заведениях. На него сделали донос, написав, что он – идеалист. Он вел тогда семинары по Гегелю, и студенты его обожали. Кончилось тем, что Алексея Федоровича изгнали из университета. Уж на что был всемогущим тогда начальник политуправления ЦК ВКПб, но и он не решился просто выгнать Лосева на улицу. Ученого сослали в Московский государственный педагогический институт имени Ленина. Место, куда отправляли людей, в чем-либо провинившихся перед партией. Даже из ЦК ВКПб туда попадал народ. Там-то я как раз и познакомилась с Алексеем Федоровичем, поскольку была аспиранткой кафедры классической филологии.

А он был ее руководителем?

Лосев-то был античник, правда? Так называемая классическая филология. И он стал моим негласным руководителем, потому что официальный ничего не делал, а только вредил. Вот так мы с ним познакомились.

Он вспоминал лагеря?
Нет, я должна вам сказать, что Алексей Федорович никогда не вспоминал о своем заключении, и я тогда ничего не знала об этой стороне его жизни. И он и его супруга Валентина Михайловна, они оба прошли лагеря, но никогда ни слова на эту тему ими сказано не было.

То есть, он мужественно, можно сказать, стоически перенес и зачеркнул эту страницу своей жизни.
Да, он зачеркнул эту страницу. Лосевы мне очень сочувствовали, потому что знали мою судьбу. Я была молодым человеком, но у меня уже расстреляли отца в 37-м году, уже умерла в мордовских лагерях мать. Она была в Темниковских лагерях, в Тотьме. Мой младший брат тоже умер в тюремной больнице. Так что я была, можно сказать, покинута, и они, сами бывшие лагерники, сочувствовали мне.

Не так давно вышла ваша обстоятельная биография Алексея Лосева. Как возникла идея ее написать?

Я должна сказать, что вряд ли мною двигало желание просто собрать полную информацию о Лосеве, потому что это мог бы сделать и другой человек. Я могла бы кого-то попросить, хотя и не обделена даром писания. Так могу сказать. Кроме того, Алексей Федорович и Валентина Михайловна — очень дорогие для меня люди. Однажды летом 93-го года я вдруг села писать заметки, хотя до этого моя племянница Елена — она тоже филолог, специалист по русской литературе — мне неоднократно говорила: «Начни, начни, напиши хоть первую строчку!»
Так я написала первую строку, забыла об этом и только через два года начала писать все заново. Кроме того, в 95-м году мне вернули из ФСБ документы, рукописи Алексея Федоровича. Тогда только начали возвращать документы. Вернули 2 350 страниц рукописей, которые были изъяты при его аресте. И я работала над этими материалами потом еще три года. Каждый раз по два месяца, во время отпуска. В конце концов, получилась книга, которую я почти не исправляла. Это была книга, можно сказать, моей души.

Недавно Лосевское общество подготовило книгу материалов, посвященных Вячеславу Иванову. Почему книга об Иванове стало первой, которую вы выпустили?

Наша организация называется — Культурно-просветительское общество «Лосевские беседы». Мы занимались этой книгой после того, как у нас прошла международная научная конференция. Она состоялась в нашем же доме на старом Арбате, который теперь уже почти официально называется Домом Лосева на Арбате. Конференция назвалась «Вячеслав Иванов – творчество и судьба». Иванов внутренне был очень близок Алексею Федоровичу. Они познакомились еще в давние дореволюционные времена, когда Лосев был молодым человеком. Они тогда создали некий дружеский союз: отец Павел Флоренский, Сергей Николаевич Булгаков, Алексей Федорович Лосев, Вячеслав Иванов.

Небольшой союз четверых…

Приглашен был участвовать и писать отец Павел Флоренский, а всеми делами руководили трое: Вячеслав Иванов, Сергей Николаевич Булгаков и Алексей Федорович Лосев. Лосев, как самый молодой, как раз и должен был собирать всех, кто участвовал в этом замечательном издании – работе над замечательной книжкой «Духовная Русь». Книга, конечно, не вышла, потому что шел 19-й год.

Собранные материалы сохранились?

…Это целая отдельная история, очень интересная. У Алексея Федоровича был уже контакт с Вячеславом Ивановым, более того, когда Лосев оканчивал университет, Владимир Нилендер, известный филолог, повез показать его дипломную работу Вячеславу Иванову…

…На рецензию?

Да, на рецензию. И Вячеслав Иванов встретился с Лосевым и сделал полезные замечания по диплому. Ему понравилось это исследование по Эсхилу. Дело в том, что он сам переводил Эсхила. Кроме того, он был символистом, а Алексей Федорович тоже символист. Тот мифолог и Лосев мифолог, тот классик-филолог, который занимается античностью, и Лосев уже был профессионалом в этом деле. Их отношения можно было бы охарактеризовать, как Учитель-Ученик. Сын Вячеслава Иванова, Дмитрий Иванов, теперь ему исполнилось уже 90 лет, живет в Риме. Дмитрий Вячеславович не раз приезжал в Москву и бывал у нас в доме. Поэтому мы и Дмитрия Вячеславовича пригласили на нашу конференцию. И он приехал, несмотря на свой возраст.

Вы около 40 лет преподаете в Московском университете…

Теперь уже больше. Я 34 года заведовала кафедрой классической филологии и только с 96 или 97 года передала ее одному из своих учеников.

Какие задачи ставит перед собой Лосевское общество?

Одна из главных задач – знакомить с трудами Лосева и других русских философов, работа библиотеки, которая открыта в нашем доме по постановлению Юрия Лужкова. Она так и называется Государственное учреждение Библиотека истории русской философии и культуры «Дом Лосева». Я передала в нее 10 тысяч книг из библиотеки Алексея Федоровича… Правда, десять тысяч пока оставила себе.

На всякий случай…

Ну, самые необходимые. Лосев и философ, и филолог одновременно. Он же два отделения кончал. Так что в его библиотеке было очень много книг по лингвистике, по истории языка и т. д. Недавно, например, к нам в фонд поступило несколько тысяч книг по античному искусству. Их передала семья покойного Глеба Ивановича Соколова, известного искусствоведа-античника.

Я хотел вас спросить еще об одном моменте в биографии Лосева. Что стало причиной того, что в 29-м году он принял тайное монашество?

Алексей Федорович вырос в верующей семье. Он вырос в городе Новочеркасске. Это была казачья семья с хорошими корнями, с хорошими преданиями. Его предки участвовали и в русско-турецкой войне и в Отечественной войне 12-го года. Один из них служил, между прочим, под началом генерала, который был предком нынешнего патриарха Всея Руси Алексия Второго. Дед Лосева был протоиереем церкви Михаила Архангела в Новочеркасске, где сам и крестил своего внука. Еще в гимназии у Алексея Федоровича был прекрасный законоучитель, которого он всегда вспоминал – отец Василий.

Но монашество, все-таки, это решительный поступок…

Поступая в университет, Лосев написал работу «Высший синтез как счастье и ведение». В ней он как раз и соединил науку, религию, искусство, нравственность, философию. Все должно быть вместе. И вот это «вместе» всегда в нем жило. Тем более в 20-е годы, когда начались преследования религии. Закрывались монастыри, разрушались храмы.
С одной стороны, этот его поступок был жестом протеста. В то время, когда в России все закрывается и уничтожается, он и Валентина Михайловна принимают тайный монашеский постриг, послушание, определенного рода. Это было монашество, но монашество в миру. То есть он нес это послушание, он обязывался служить миру, людям, человеку… Вот в чем дело. Поэтому он любил учить и учительствовать. Это тайное монашество давало ему огромные внутренние силы.

Так получилось, что в 29 году он принимает монашество, а на следующий год его арестовывают… Монашество помогло ему преодолеть тяжесть лагерей?

Конечно. Кроме того, он был обвинен не один, а в составе целой религиозно-монархической группы.

Я бы хотел спросить вас еще об одной книге, написанной вами совместно с Алексеем Федоровичем, – «Боги и герои Древней Греции».

Эту книгу будут читать все, но я должна сказать, что она построена на определенных принципах, как всегда было у Алексея Федоровича. Сейчас выходит масса книг по мифологии. Очень часто они — образцы дилетантизма. Авторы просто переписывают информацию из других изданий. В нашей книге есть сквозная лосевская идея о мифе, имеется своеобразный словарь. Но и добавлено несколько статей о том, что такое греческая мифология и что такое греческая религия. Все статьи построены, как историческое развитие того или иного персонажа. Важно, что это не застывшая фигура. Мы начинаем с самых древних представлений о том или ином божестве, которые со временем развиваются в стройную историю.

А есть у вас любимый античный герой?

Античный? Вообще-то они все довольно любимые, но наиболее близка мне богиня Афина. Богиня мудрости.

Вы себя с ней ассоциируете иногда?

Ну как я могу ассоциировать себя с богиней Афиной?

Все же герои древних мифов они близки нам…

Мудрость мне действительно близка. А как же вы думаете? Конечно. Даже очень.